Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России
Среди нечуждых им гробов.
А. Пушкин
На протяжении веков русским народ отстаивал и отстоял свою национальную независимость. Не щадя сил и жизни, народ боролся с интервентами и всегда бил их. Он отразил грозные орды кочевников татаро-монгол, бил немецких псов-рыцарей и псов-империалистов, изгнал хвастливых польских шляхтичей, шведов, французов. Миролюбивый народ русский во всей своей многовековой истории не имел вражды ни к одному народу. И лишь когда полчища иноземных завоевателей обрушивались на его землю, поднимался народ-исполин и крушил врагов, несмотря на то, что сам находился в рабстве и что плоды побед нагло отбирались у него правящими классами.
Любовь к отечеству всегда жила в народе. В защите родины проявлялись самые высокие качества народа: храбрость, неустрашимость, готовность отдать свою жизнь за благо родины.
Русские классики не раз обращались в своем творчестве к образу народного героя-патриота.
В величайшей эпопее «Война и мир», которой нет равной в мировой литературе, Толстой показал монументальные образы национальных героев: Кутузова, Андрея Болконского, Багратиона, Тушина, Денисова, Тихона Щербатого.
Величественный тип патриота Тараса Бульбы дал нам Гоголь.
Пушкин воспел гениального преобразователя России Петра I.
Народный драматург А. Островский увековечил в литературе гражданина Минина.
Нетрудно заметить, что образы героев-патриотов классики находили в периоды тех войн, когда народ защищал свою страну от иноземного нашествия.
Образы участников завоевательных войн, в которых проявилась «контрреволюционная роль русского царизма во внешней политике со времен Екатерины до 50-х годов XIX столетия и дальше»[1] не нашли места в классической литературе.
Политика царизма, стремившегося к удушению революционного движения в России и Европе, квасно-патриотические настроения правящих кругов естественно не находили среди писателей ни поддержки, ни сочувствия. Наши классики никогда не были шовинистами.
Лев Толстой резко порицал войну, когда она была направлена на завоевание чужих земель. В произведениях «Набег», «Рубка леса», «Хаджи Мурат» он был на стороне горцев, отстаивающих свою национальную независимость.
Описывая Севастопольскую войну, Толстой развенчивает казенный патриотизм; в то же время обида за поражение сквозит в последних словах великого патриота: «Выходя на ту сторону моста, почти каждый солдат снимал шапку и крестился. Но за этим чувством было другое, тяжелое, сосущее и более глубокое чувство: это было чувство, как будто похожее на раскаяние, стыд и злобу. Почти каждый солдат, взглянув с северной стороны на оставленный Севастополь, с невыразимой горечью в сердце вздыхал и грозился врагам» («Севастополь в августе месяце»).
Народ, отстаивая свою национальность, поднимал, увлекал на борьбу с врагами все сословия России, как единую национальность.
Толстой показал, как народ вдохнул жизнь в лучших представителей дворянства, воодушевил их на великие патриотические подвиги.
Ярким примером такого влияния народа является образ Андрея Болконского.
Аристократ Болконский крайне честолюбив, горд. Он ненавидит пустую светскую жизнь. Он хочет принести пользу родине, он хочет сделаться Наполеоном, чтобы вершить судьбы России. Он храбр, благороден, честен и прям.
На слова отца во время проводов: «Помни одно, князь Андрей, коли тебя убьют, мне старику больно будет... А коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет... стыдно!» — князь Андрей улыбается. Честное служение родине для него само собой разумеется. Во время Шенграбенского сражения Андрей упрашивает Кутузова отпустить его в бой. Он подвергает свою жизнь опасностям. В Аустерлицком сражении Болконский бросается на врага со знаменем в руке и увлекает за собой расстроенный батальон.
И все же князь Андрей, воплотивший в себе лучшие черты дворянства, убеждается в бесцельности героизма и в нелепости своей жизни, своей цели. На протяжении семи лет до 1812 года он переживает глубочайший кризис. Он понял, что сражался он на чужой земле, за чужое дело. Он увидел равнодушие к России придворных, штабных офицеров, их мелкое самолюбие, карьеризм, трусость, их мелкие стремления добиться чинов, наград. Они не думали о пользе и величии родины. Он возненавидел Наполеона, бесцельно и равнодушно истребляющего народ. Таким образом, цель жизни поблекла и смысл жизни стал для него совершенно неясным. Болконский ищет истину и приходит к выводу, что «единственно возможное счастье на земле — есть счастье животное».
Вторжение Наполеона в Россию заставляет князя Андрея пересмотреть свой взгляд. Враг был на родной земле. Он разорял русские земли, грабил и убивал русских людей. Болконский увидел волну народного возмущения и понял, что родину любит и защищает только простой народ. Он вновь едет в армию.
Разочаровавшись в патриотизме дворянских кругов, Болконский остается в армии.
На вопрос царя Александра, где желает он служить, князь Андрей попросил позволения служить в армии, «чем навеки потерял себя в придворном мире».
На предложение Кутузова остаться при нем князь Андреи, увидевший подлость штабной жизни, лживость штабных офицеров, прямо и честно отвечает: «Благодарю вашу светлость, но я боюсь, что не гожусь больше для штаба». — «Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога — дорога чести», сказал ему Кутузов, тоже не веривший в патриотизм дворянских верхов.
«Дорога чести» заключалась в честном служении народу, и эту «дорогу чести» указал Болконскому русский народ.
Среди героев, воспитавших князя Андрея, был славный капитан Тушин. Он простой человек. Он не думает о народе — он сам народ. Он не стремится сделать карьеру, не ждет наград. Это не его дорога. Тушин не имеет военной выправки, он даже робеет перед штабными офицерами, потому что они чуждые ему люди. Но зато с солдатами Тушин свой человек и в бою ведет себя как подлинный герой.
Толстой показывает Тушина в знаменитом Шенграбенском сражении.
Скромный Тушин со своими четырьмя пушками занимает центральную позицию. Он отражает все атаки французов, несмотря на то, что про Тушина и его батарею командование забыло. Прикрытие, стоявшее возле пушек, ушло по чьему-то приказанию. Но батарея продолжала стрелять.
Тушин по своей инициативе перенес огонь в деревню Шенграбен и зажег ее. Пожар мешал движению французов. Неприятель, судя по энергичному действию артиллерии Тушина, предполагал, что в центре сосредоточены главные силы русских, атаковал этот пункт и два раза был отбит картечным огнем. Французы выставили против Тушина десять орудий. Батарея успешно справилась с ними.
Потери, опасность не обескуражили Тушина. Он подбадривал солдат, вместе с ними заряжал пушки, подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты. Батарея потеряла ранеными и убитыми семнадцать человек из сорока, но так же, как и прежде, продолжала бить врага.
Здесь нет бравирования героизмом, «презрения» к опасности, эффектно марширующих колонн, возвышенных слов и сверканий боевых знамен.
Тушин деловито оценивает боевую обстановку. Его простота, серьезность, бесстрашие передаются солдатам, и они, не думая об опасности, так же деловито бьют врагов.
И в этой скромности, простоте, бескорыстности подвига — весь героизм Тушина, его благородство, высокое понятие чести, любовь к родине.
Величие Тушина особенно ясно в сравнении с великосветским бездельником Жарковым, адъютантом Багратиона. Он вертится в тылу, боится порохового дыма, мешает и путает ход боя.
После сражения великосветские хлыщи нахально хвастаются своими боевыми доблестями и смеются над застенчивым Тушиным.
Тушин, этот доблестный герой, даже не мог сказать командующему, что его батарея не имела прикрытия, боясь «подвести» этим другого начальника.
Князь Андрей заступился за Тушина, потому что он видел, кто проявил настоящий героизм.
« — И ежели, ваше сиятельство, — говорил он Багратиону, — позволите мне высказать мнение, то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой».
Князю Андрею было грустно и тяжело. «Все это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся»: народ ведет себя геройски, а дворянские верхи только болтают о героизме и присваивают себе чужие доблести.
Нашествие Наполеона подняло на ноги все классы тогдашней России. Естественно, поднялось и дворянство.
Оно также говорило о спасении родины, о патриотизме. Но этот квасной патриотизм не мог увлечь Андрея на дорогу чести.
«...Общество, — писал Пушкин (подразумевая светское общество), — было довольно гадко... Гостиные наполнялись патриотами: кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский, кто сжег десяток французских брошюрок, кто отказывался от лафита, а принялся за кислые щи. Все заклялись говорить по-французски, все закричали о Пожарском и Минине и стали проповедовать народную войну, собираясь на долгих отправиться в саратовские деревни» .
Болконский ненавидит квасной патриотизм Жарковых, Друбецких, Растопчиных, Бергов. Во время встречи с Пьером Безуховым перед Бородинским боем он указывает на народ, как на источник своей моральной силы и уверенности в победе!
Штабные патриоты не содействуют общему делу, но мешают ему. «...Они заняты только своими маленькими интересами», говорит Болконский.
« — В такую минуту? — укоризненно сказал Пьер.
— В такую минуту, —повторил князь Андрей, — для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что. Стотысячные русские и стотысячные французские войска сошлись драться, и факт в том, что эти 200 тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение...»
«— Поверь мне,— говорит он Пьеру, — что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку, вот с этими господами, и я считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них... Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиций.
— А от чего же?
— От того чувства, которое есть во мне, в нем, — он указал на Тимохина, — в каждом солдате».
Уверенность в победе, ненависть к врагу, который пришел на русскую землю и разоряет ее, чувство патриотизма выстрадано Андреем Болконским, отрицавшим после Аустерлица смысл всякой войны. Он почерпнул в народе силы, ненавидит врага всеми своими помыслами, всей силой своей благородной души. И готов пойти на смерть, как идет на самопожертвование весь русский народ.
Нравственная сила народа переродила Андрея Болконского, вытеснила у него узкоклассовые дворянские чувства и сделала его подлинным героем.
В Бородинском бою проявляется вся стойкость патриотизма народного героя Болконского. Полк князя Андрея стоит вблизи Семеновской высоты. Ураганный огонь неприятеля направлен по полку. Полк теряет людей, но продолжает стоять. Наполеон приказал выставить против русских несколько батарей и ждет известия о том, какое действие произведут эти батареи. Адъютант доносит, императору, что двести орудий направлены против русских, но что русские по-прежнему стоят.
« — Еще хочется, — нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, — ну и задайте им».
Русские, несмотря на сокрушительный огонь врага, не отступили, не побежали, не оставили поля сражения.
На всех участках сражения они отстояли свои позиции и теснили французов, прославленных победами у почти над всеми народами Европы.
Наполеон чувствовал свою беспомощность. Его сломила непостижимая нравственная сила русского народа.
«...Это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели охватывает беспомощного человека».
«...Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга!»
Величайшее из сражений, какие знала русская (и всемирная) история, было проиграно великим стратегом и выиграно русским народом.
В сражении под Москвой, признавал впоследствии Наполеон, «русские стяжали право быть непобедимыми».
Образ князя Андрея впитал в себя героические качества русского народа — бесстрашие, готовность к смерти — и навсегда останется любимым в нашем народе.
В романе «Война и мир» Толстой создал монументальную фигуру полководца Кутузова. Кутузов один из всей пестрой вереницы придворных и штабных понимает характер народной войны. Он не верит в силу штабных генералов, ибо знает, что до народа им нет никакого дела. Он смело, несмотря на интриги, проводит единственно возможный план войны и добивается победы над врагом. В сравнении с Кутузовым блекнет гений Наполеона.
Толстой всюду подчеркивает величие образа Кутузова, его орлиную прозорливость и народную мудрость. После изгнания французов великий полководец один из всех придворных говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна. Он, как и народ, не желает войны завоевательной, которую начинает жандарм Европы царь Александр.
«...Каким образом, — спрашивает Толстой, — тогда этот человек, один в противность мнения всех, мог угадать так верно значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?» И отвечает: «Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его».
Толстой нарисовал целую галерею героических образов войны 1812 года. Среди них Денисов, Раевские, Багратион и т. д. Однако, какое бы сражение Толстой ни описывал, читатель чувствует, что главные действующие лица в сражении — это простые солдаты, народ. Идет ли речь о бое на кургане Раевского, у флешей Багратиона, под Красным, Малоярославцем, Вязьмой, Тарутиным Толстой всюду показывает, как дерется с врагом народ. Основная идея романа в том и состоит, что Толстой показал силу и мощь русского народа, поднявшегося на защиту своей родины.
Яркие страницы посвящены описанию партизанской войны. Здесь также первенство принадлежит народу.
Прежде чем партизанская война была официально принята правительством, тысячи людей неприятельской армии были истреблены казаками и мужиками.
Французов истребляют многочисленные отряды партизан, «среди которых были партии, перенимавшие все приемы армии с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому неизвестные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных, была старостиха Василиса, побившая сотни французов».
Среди образов партизан-мужиков Толстым выделен Тихон Щербатый, убивший два десятка врагов.
В отряде Денисова Тихон «был самым полезным и храбрым человеком в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не поборол и не побил французов».
Лев Толстой, выступивший впоследствии с проповедью непротивления злу насилием, в «Войне и мире», описывая народное движение против интервенции Наполеона, не погрешил против истины. Он не только показывает возмущение народа нашествием иноземных поработителей, но доказывает право народа уничтожать их, как бешеных собак.
Князь Андрей — образ наиболее близкий и родственный по духу Толстому — говорит Пьеру перед Бородинским сражением:
Французы, говорит Болконский, «грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего, убивают моих детей, моего отца, и говорят о правилах войны и великодушии к врагам».
« — Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и т. д. — все вздор, я видел в 1806-м году рыцарство, парламентерство...»
Вот вывод, к которому приходит герой с рыцарским сердцем.
К таким же выводам пришел весь русский народ, на землю которого вторгся злейший враг.
« — Мы французам худого не делаем, — говорил Тихон Щербатый Денисову, — мы только так, значит, на охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то худого не делали...»
«...И благо тому народу, — пишет Толстой, — который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не опрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотой и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью».
Русский народ не имел вражды к французам, как, впрочем, не имел ее и ко всем другим народам. Но коль враги идут войной — истребляй их. Такой вывод делает Толстой в своей эпопее.
Народ, с «простотой и легкостью» поднявший дубину на своего врага, после того как опасность миновала, проявил трогательную заботу, уважение и любовь к своему вчерашнему противнику.
Эту черту нашего народа Толстой подчеркнул в замечательной сцене в лесу.
Два прятавшихся француза, офицер Ромбаль и его денщик Морель, прибрели к солдатам, гревшимся у костра. Солдаты накормили французов, дали водки и попросили у своего полковника разрешения обогреть ослабевшего французского офицера.
Офицер не мог идти, он пошатнулся, его поддержал солдат.
« — Что? Не будешь? — насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Ромбалю.
— Э, дурак! Что врешь нескладно. То-то мужик, право, мужик, — послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату».
Ромбаля солдаты понесли на руках. Он обнял шеи солдат, и когда его понесли, жалобно заговорил:
« — А, молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О, мои добрые друзья!»
В войне 1812 года Толстой прославил не дворян, как это утверждали многочисленные критики, а русский народ, вдохновивший на борьбу за родину все сословия тогдашней России. Народ отстоял свое отечество от нашествия французов — такова идея романа.
Впоследствии Толстой сам писал: «Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нем главную мысль. Так, в «Анне Карениной» я люблю мысль семейную, в «Войне и мире» люблю мысль народную, вследствие войны 12 года».
Другой русский классик Гоголь также нарисовал немало героических образов патриотов. Он прославлял родину и народ даже в тех своих творениях, где бичевал самодержавие.
Великий патриот Гоголь с болью в сердце писал о пустынных просторах России и ее культурной отсталости.
«Русь, Русь, вижу тебя из моего чудного и прекрасного далека, тебя вижу: бедно, разбросанно, неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными, высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плюши, пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат мреди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе».
Но, изобличая «грустную Россию», крепостничество, варварство, он прославил мощные натуры народа, его великие дела, отвагу и любовь к отчизне. Чувство и мысли народа о свободе, о чести, о героизме ой подслушал в песнях, преданиях, думах, сказках и воплотил их в бессмертных образах богатыря Тараса Бульбы и его могучих соратников.
Реакционная критика видела в героях повести «Тарас Бульба» типичных представителей казацко-старшинного слоя. Между тем, в образе Тараса Гоголь воплотил мечты народа о свободной жизни, ненависть к богатеям, к иноземным захватчикам.
«Знаю, — говорит Тарас казакам, — подло завелось теперь на земле нашей: думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды, да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают чорт знает какие бусурманские обычаи: гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а поскудная милость польского магната, который желтым чоботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства... Пусть же знают они все, что такое значит в русской земле товарищество. Уж если на то пошло, чтобы умирать, так никому из них не доведется так умирать! Никому, никому! Не хватит у них на то мышиной натуры их!»
Казаки умеют побеждать врага. Всюду бегут от них паны. Всюду бьют их казаки. У казаков нет страха перед смертью. И уж ежели приходится умирать, то умирают с честью, прославляя отчизну.
«...А уж упал с воза Бовдюг; прямо под самое сердце пришлась ему пуля; но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться со светом! Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века русская земля!»
И велик тот народ, любимый герой которого, Тарас, убивает за измену родине своего родного сына.
«— Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью!» — говорит Тарас Андрию, пойманному во время сражения.
И ни вздоха сожаления, ни минуты раскаяния!
Гибель Тараса, попавшего в плен к полякам, — один из ярчайших эпизодов проявления силы народного духа.
Враги бьют Тараса, разжигают костер под деревом, к которому пригвожден богатырь, а он, не думая о своих муках, кричит товарищам:
«Занимайте, хлопцы, занимайте скорее!— кричал он, — горку, что за лесом: туда не подступят они!» Но ветер не донес его слов. «Вот пропадут, пропадут ни за что!» говорил он отчаянно и взглянул вниз, где сверкал Днестр. Радость блеснула в очах его. Он увидел выдвинувшиеся из-за кустарника четыре кормы, собрал всю силу голоса и зычно закричал: «К берегу! К берегу, хлопцы! спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони».
На этот раз ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козаками. Но за такой совет достался ему тут же удар обухом по голове, который переворотил все в глазах его.
...Когда очнулся Тарас Бульба от удара и. глянул на Днестр, уже козаки были на челнах и гребли веслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули радостные очи у старого атамана. «Прощайте, товарищи!» кричал он им сверху: «Вспоминайте меня и будущей весной прибывайте сюда вновь, да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чортовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак?.. Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу».
Великий Пушкин боролся с самодержавием за освобождение народа. Этим он особенно близок и дорог нам. Его высокий патриотизм неоднократно отмечает Белинский в своих статьях о стихах и поэмах поэта, связанных с именем Петра I, государственный гений которого объединил русский народ.
Труды Петра на благо родины восхищали поэта:
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На трону вечный был работник.
Особый блеск образ Петра приобрел в поэме «Полтава».
«Полтавская битва, — писал Белинский,— была не простое сражение, замечательное по огромности военных сил, по упорству сражающихся и количеству пролитой крови: нет, это была битва за существование целого народа, за будущность целого государства».
«...Представьте себе великого творческого гения, который столько лет носил и лелеял в душе своей замыслы преобразования целого народа, который столько трудился в поте царственного чела своего, — представьте его в ту решительную минуту, когда он начинает видеть, что его тяжба с веками, его гигантская борьба с самой природой, с самой возможностью готова увенчаться полным успехом, — представьте себе его преображенное, сияющее победным торжеством лицо...»
Тогда-то свыше вздохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный.
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен.
Он весь как божия гроза.
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могучим седоком.
И се — равнину оглашая,
Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен как бой.
Он поле пожирал очами.
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова —
В временах жребия земного.
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметьев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И, счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.
Этот прекрасный образ гениальный поэт создавал, движимый высоким патриотическим чувством. И все поколения русских людей, воспринимая этот образ, переживают то же чувство, которое владело поэтом, чувство восхищения величием родины.
Драматург Островский в своей драматической хронике «Козьма Захарьич Минин, Сухорук» отразил одну из лучших страниц борьбы русского народа за свободу — спасение страны народом от нашествия польских панов в 1611—1612 гг.
Великий патриот Минин видит, что страна разграблена поляками, что враги
Села жгут и грабят города.
Покинуты дымящиеся домы,
И человек в лесу таится зверем,
Что стон и плач сирот и горьких вдов,
Как дымный столб к поднебесью восходит.
Как и во всех переломных периодах русской истории, спасителем родины становится народ. Минин понимает — воеводы и дворяне не хотят
За нас, за маленьких людей сражаться,
За дело земское стоять до смерти!
Им хочется пожить да погулять!
Им хорошо везде. С царем повздорил,
Так в Тушино — там чин дадут боярский;
Повздорил там, опять к царю с повинной.
Царь милостив, простит; а то так в Польшу.
Да и цалуют крест, кому попало,
Не разбирая, на году раз пять…
Народный герой Минин берет на себя огромную задачу — объединить разобщенный русский народ. Народ поднимается как один — «либо помереть уж, либо Русь от иноземцев и воров очистить».
В заключительных словах хроники, в монологе Минина, Островский выражает мечту народа:
...Любовь моя хотела
Увидеть Русь великою, богатой,
Цветущею привольем на свободе,
Работных чад в поту за тучной жатвой,
И русла рек, покрытые судами,
И правый суд по мирным городам,
И грозный строй несокрушимой рати
На страх врагам, завистливым и гордым.
Мечта Минина осуществилась только через три века. Три века народ, героически отстоявший родину от внешних врагов, создавший русское государство, стонал под ярмом царя, помещиков и капиталистов.
Классики, пламенные патриоты, ополчаются против помещиков, капиталистов — против внутренних врагов народа. Патриот должен был стать социалистом.
Ленин в статье «О национальной гордости великороссов» писал:
«Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев»[2].
И еще:
«Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами».
Под знаком борьбы за революцию развивается русская классическая литература в XIX и XX веках.
В русской литературе созданы величественные образы героев-революционеров. Рассмотрение их — тема отдельной статьи. Однако трудно удержаться, чтобы не привести одного замечательного примера изображения революционных и патриотических чувств.
Некрасов, рисуя образы мужественных жен декабристов — Трубецкой и Волконской, отправившихся в далекую Сибирь вслед за мужьями, вскрывает подлинные причины борьбы революционеров.
Губернатор, уговаривая Трубецкую вернуться с пути, говорит, пороча ее мужа, декабриста:
«Достались вы ему
С богатством, с именем, с умом,
С доверчивой душой,
А он, не думая о том,
Что станется с женой,
Увлекся призраком пустым
И — вот его судьба!..
И что ж?., бежите вы за ним,
Как жалкая раба!»
Пламенная патриотка отвечает ему:
«Нет! Я не жалкая раба,
Я женщина, жена!
Пускай горька моя судьба —
Я буду ей верна!
О, если-б он меня забыл
Для женщины другой,
В моей душе достало-б сил
Не быть его рабой!
Но знаю: к родине любовь
Соперница моя,
И если-б нужно было, вновь
Ему простила-б я!..»
Любовь к родине и к угнетенному народу была движущей силой революционеров-декабристов и их геройских спутниц — жен, отказавшихся от дворянского звания, добровольно пожертвовавших мирным уютом.
Такова идея замечательных поэм Некрасова «Декабристки».
Царизм не смог растоптать лучшее чувство народа — чувство патриотизма. На протяжении всей истории народ отражал нашествия иноземных врагов. Народ непрерывно вел борьбу и с внутренними врагами — (помещиками, капиталистами.
Великая героическая эпопея разыгралась на наших глазах: рабочий класс в союзе с крестьянством отстоял свою родину от давнишних поработителей— помещиков, капиталистов и иностранных захватчиков.
Социализм победил в нашей стране раз и навсегда. Но успехи социалистического строительства не дают покоя кровавым псам фашизма. Они угрожают нам войной. Это с еще большей силой поднимает волну высокого чувства патриотизма в народе нашего социалистического отечества. Тем дороже нам образы героев-патриотов, созданных классиками.
Эти образы близки сердцу каждого гражданина нашей республики и особенно сердцу юноши. Нарисованные классиками с большой убедительностью и теплотой образы героев помогут воспитывать в детях любовь к родине, героизм, бесстрашие, готовность к самопожертвованию, как к высшему проявлению любви к народу и ненависти к врагам его.
[1] И. Сталин, А. Жданов, С. Киров. Замечании по поводу конспекта учебника по «Истории СССР».
[2] * Ленин, Соч., т. ХѴIII, стр. 83, изд. 3-е.