600 лет тому назад русские дружины под руководством Дмитрия Донского на Куликовом поле нанесли сокрушительное поражение иноземным захватчикам.
Эта битва ознаменовала коренной перелом в длительной борьбе русского народа за свою независимость. Понадобится еще сто лет, чтобы сбросить окончательно тяжелое ярмо чужеземного ига, терзавшего душу и тело Руси более двух веков, но Куликовская битва вновь показала, что русский народ, грудью своей заслонивший Европу от ужасного нашествия, был, есть и остался великим народом. Пройдут века, но славный подвиг простых русских людей, в неиссякаемом порыве патриотизма сплотившихся в борьбе за свободу Отчизны в тяжелую годину, будет передаваться из уст в уста, будет не раз описан в книгах, будет жить в сердцах потомков, которым еще многократно предстоит отстаивать свою свободу. И благородный пример предков будет согревать их душу, звать к борьбе, укреплять их твердость и уверенность в победе. Велико значение Куликовской битвы и в дальнейшем развитии русской культуры: укрепив в русском народе чувство национального самосознания, она стала источником вдохновения для создания новых литературных произведений, сказаний, легенд. Интерес к истории всегда свидетельствовал о духовной зрелости парода. И не случайно такой большой интерес вызывают сегодня книги, кинофильмы, ' спектакли, картины, где воскрешаются героические страницы прошлого.
Но особое значение имеют произведения искусства на историческую тему для формирования нравственного облика подрастающего поколения. Они в немалой степени помогают воспитать в наших детях чувство патриотизма, верность долгу, помогают ощутить себя частицей громадной силы, призывают помнить родство свое, заставляют подумать о той цене, которой оплачено их настоящее.
Именно поэтому в предлагаемых вниманию читателей статьях номера уделено такое внимание исторической книге для детей. Некоторые из этих материалов посвящены непосредственно Куликовской битве, другие — событиям менее далеким, но большинство из них объединяет стремление рассказать о том, какую важную роль играет и должна играть историческая книга в становлении характера будущего строителя коммунизма.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
А. Блок
Согласно летописям, в 1236 году ордынцы перешли реку Яик (ныне — Урал) и овладели Волжско-Камской Болгарией. Путь на Москву был открыт. Взяв ее, кочевники покорили и Киев. Русские города и веси попали в зависимость, данниками стали их жители. Героическая борьба славян, однако, ослабила натиск золотоордынцев, волна которых, прокатившись по Галиции, Волыни, Польше, Моравии и Венгрии, от стен Вены отхлынула вспять.
Великий Пушкин писал: «России определено было высокое предназначение... ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией».
Западная Европа была спасена. Руси же предстояло одной бороться с кочевниками два с половиной столетия. Иго, по словам К. Маркса, «не только давило, оно оскорбляло и иссушало душу народа». Все духовные силы русичей были отданы борьбе за независимость. Горькие песни слагал народ в ту пору. Одна из них про баскака (сборщика дани) дошла и до наших дней. С князя он «брал по сту рублев»,
С бояр — по пятидесяти,
С крестьян — по пяти рублев,
У кого денег нет —
У того дитя возьмет,
У кого детей нет —
У того жену возьмет,
У кого жены нет —
Того самого головой возьмет.
Нашествие Орды не только затормозило экономическое и культурное развитие русских земель, но и отбросило их на несколько сот лет назад. Кочевники дотла выжигали города, вырезали население, угоняли в рабство ремесленников. Безвозвратно гибли памятники национальной, культуры, осквернялись символы славянского духа, его святыни.
Но Русь не покорилась. Распри в Орде, возвышение Москвы среди других русских княжеств подали надежду на скорое освобождение. Именно этим можно объяснить небывалую притягательность будущей столицы, куда со всех сторон стекаются люди, ища защиты и покровительства. Многим из них, уже как ратникам, еще предстоит выступить на поле брани. Приходят и целые воинские отряды из земель, доселе мало связанных с Москвою. Прибывали воины даже из тогдашнего Литовского княжества. Одним словом, Москва собирала Русь в боевые полки, готовила ее славу, величие, будущность.
За два года до битвы на Куликовом поле русские воины, «поостриша сердца своя мужеством», встретили у рязанской реки Вожи один из отрядов, посланных Мамаем к Москве. Объединенные войска князей Дмитрия Ивановича и Данилы Пронского нанесли страшное поражение захватчикам. Ордынцы бежали, их мурза (предводитель) Бегич был убит. Мамай не ожидал такого исхода и, будучи не в силах собрать воинство для решительного ответа, ограничился тем, что жестоко разорил рязанскую землю.
Победа эта вселила уверенность в сердца русских. Одновременно она приблизила более крупное столкновение с Ордой, желавшей не только восстановить свой военный и политический престиж, но и сохранить владения на Западе.
Между тем консолидация сил вокруг Московского княжества выливалась в общерусское движение за освобождение от тяжкого иноземного ига. Фигура московского князя в этот ответственный исторический момент становилась крайне значительной. И каким бы ни был молодой князь Дмитрий Иванович решительным и храбрым, он не мог, как писал историк М. Коялович, «выступать в этой великой драме один и черпать силы и решения только в самом себе». Он неизбежно должен был осознавать себя выразителем общерусской народной силы и искать опоры в широких слоях населения. Кстати, эту существенную черту роли московского князя подметили все составители сказаний о Мамаевом побоище. Значительно позже, в трудах классиков марксизма-ленинизма, мы найдем теоретическое объяснение роли личности, ее значения в кульминационных моментах истории, которое войдет в теоретический арсенал нашей партии.
В связи с этим хочется обратиться к еще одной личности, роль которой в возвышении Москвы оценена пока недостаточно. Речь идет о Сергии Радонежском. Видимо, есть какой-то знак в том, что родители его перебираются из ростовских земель в московские. Сергий же основывает подле Москвы монастырь — великую нравственную опору княжеской власти, готовящегося к сражению народа. Великий «русский отшельник» в трудные для Руси минуты вышел из своего уединения, затворничества, чтобы укрепить дух князя и всего русского воинства. Во всем величии беззаветной любви к Родине, он олицетворял собой ту нравственную силу, которая в критический момент превозмогла силу материальную. Неслучайно составители сказаний о Мамаевом побоище, историки подметили «высшее возбуждение нравственной русской силы», «великое религиозное одушевление», «великое напряжение русского ума» в ходе Куликовской битвы. Из тех же источников мы узнаем не только о патриотическом воодушевлении Дмитрия, о грамоте, полученной им от преподобного Сергия, ободрявшей князя и его войско, об иноках Пересвете и Ослябе, отправленных Сергием на битву, но даже о гадании на Куликовом поле, предсказавшем исход.
Авторитет Сергия Радонежского был настолько велик, что в отсутствии митрополита и князя, ушедшего к Дону, он фактически один остается беречь московскую землю.
Тем временем после некоторого колебания русские дружины переходили Дон, дабы отрезать себе путь к отступлению. 8 сентября 1380 года, воспользовавшись обильным туманом, Дмитрий делает сильный тактический ход: устраивает в лесу засаду, решившую исход битвы. Возглавляли этот полк самые опытные и храбрые вожди — Двоюродный брат Дмитрия князь Владимир Андреевич Серпуховской и московский воевода Дмитрий Боброк-Волынц.
Сама битва, ее результат довольно подробно описаны в отечественной литературе, и мы не будем повторять их еще раз. Обратимся лишь к «Истории России» С. М. Соловьева, в которой отмечено, что в небывалой дотоле на Руси сечи «кровь лилась, как вода, на пространстве десяти верст, лошади не могли ступать по трупам, ратники гибли под конскими копытами, задыхались от тесноты». И уже пешая русская рать «лежала, как скошенное сено,и татары начали одолевать», когда мудрый Боброк дал команду: «Час прииде, братья!»
И час победы пробил. Трудно далась она. «Страшно и горестно, братья, было смотреть: лежат трупы христианские как сенные стога у Дона великого на берегу, а Дон-река три дни кровью текла». Как сообщают летописи, только один из десяти воинов Дмитрия Донского вернулся домой.
Историк В. О. Ключевский пишет, что «Московское государство родилось на Куликовом поле». И это так, поскольку победа стала результатом напряжения всего русского народа, объединенного под руководством Москвы. Начиналась новая история Руси, утверждалось ее национальное, государственное, культурное достоинство.
«О, светло светлая и украсно украшена, земля Руськая!»
«Слово о погибели Русской земли»
Окончательно сбросив татаро-монгольское иго и завершив объединение русских земель к концу XV века, Московское княжество превращается в сильное независимое государство, где в XVI веке правит уже царь «всея Руси». Становление общерусского государства сопровождается возрождением культурным. Собирались и объединялись в монументальные своды все сокровища русского литературного творчества. Под руководством митрополита Макария создается 12-томный свод житийной литературы — «Минеи-Четьи» (XVI век). Известны также летописные своды — Воскресенский, Никоновский, «Степенная книга», содержащие воинские повести. Развивается и новая литература, появляются неизвестные древнерусской словесности жанры.
К концу XIV — началу XV веков Русь испытала второе влияние византийской культуры, предложившей новые идеи, темы, литературный стиль, в чем историки не без основания усматривают «отражение веяний общеевропейского Предвозрождения». Возникает жанр витиеватых и пышных «похвал», посвященных князьям-полководцам, славянским святым, помогавшим русским на ратном _ поле. Так, до нас дошло слово «О житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя руськаго», жития Стефана- Пермского и Сергия Радонежского, составленные Епифанием Премудрым, крупнейшим писателем русского Предвозрождения, и другие.
Наблюдается повышенный интерес к домонгольской культуре Руси. «В области летописания Тверь, Москва, Нижний Новгород и Ростов претендуют на продолжение традиций киевского летописания: в начало их летописей кладется киевская «Повесть временных лет», враги отождествляются в летописи с половцами, призывы киевской летописи к объединению Руси и борьбе со степью воспринимаются как призывы к борьбе с иноземным игом («Повесть об Едигее», 1404). В подражание «Слову о полку Игореве» и как своеобразный ответ на него создается «Задонщина» (Д. С. Лихачев. «Развитие русской литературы X — XVII веков». Л., 1973, с. 116).
Если продолжать эту линию литературной традиции, то, как считает наш современник — писатель-историк Е. И. Осетров, лишь в XIX веке мы найдем подобную перекличку произведений. Это лермонтовское «Бородино» и толстовская «Война и мир».
«Задонщина» создавалась, видимо, где-то сразу после знаменательной битвы. Затем она была переписана в Кирилло-Белозерском монастыре Ефросинием со значительными сокращениями и переработкой. Считается, что запись была сделана в связи с приближающимся столетием событий на Куликовом поле.
Объединение русского былинного эпоса в единый киевский цикл, как считают некоторые исследователи, произошло до середины XV века. Действительно, здесь мы находим сюжеты из домонгольского периода (например, о Добрыне, содержащиеся в «Повести временных лет»). Однако соседство с ними сказаний рязанских, тверских, муромских и ростовских говорит за то, что это объединение могло произойти лишь со становлением единого общерусского государства.
«...Объединение местных областных сказаний в единый киевский цикл вокруг князя Владимира совершилось в былинах на почве того же культа Киева и его князя Владимира, который заставляет москвичей на рубеже XIV и XV веков восстанавливать домонгольские здания, реставрировать домонгольскую живопись, подновлять и давать новые редакции произведениям Киевской Руси, возводить генеалогию московских князей к «старому Владимиру» и т. д.
Эпические произведения идеализировали события и героев, которые были дороги для народного самосознания. Князь Владимир стал представителем всего русского парода; он борется и с эрагами, которые заслонили в сознании русских более ранних врагов Руси» (Д. С. Лихачев. Там же, с. 118).
Но не только летописцы обращались к временам домонгольской независимости. Зодчие продолжают «традиции Владимира-Залесского», восстанавливают древние соборы. Андрей Рублев и Даниил Черный работают над древними росписями Успенского собора во Владимире.
Вообще же зодчество и живопись того времени были более оригинальными, нежели подражательная московская литература. В качестве довода достаточно привести рублевскую «Троицу» — шедевр всех времен и народов, написанную, как известно, в похвалу Сергию Радонежскому, произведения Феофана Грека, Дионисия.
Таким образом связывались разорванные игом концы культурной традиции. Эпоха Предвозрождения (XIV — XV века) открывала путь эпохе второго монументализма (XVI век) и переходу к литературе «типа нового времени» (XVII век).
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Ф. Тютчев.
Шесть веков прошло. Чем же для нас, современников, дорого то событие? Почему мы вновь и вновь обращаемся с сыновней благодарностью к нашим далеким пращурам, полегшим между Непрядвой и Доном?
Да потому, что это наша история, прошлое, корни, без которых не бывает настоящего, и тем более — будущего. Это понимали многие безымянные летописцы, когда в темных кельях записывали и переписывали те памятные события, дабы опыт духовный и нравственный обогатил последующие поколения. Именно поэтому, глядя на эти письменные памятники, мы видим в них ценность не только историческую, библиографическую. но и неисчерпаемый источник нравственною опыта, кладезь народной мудрости, пример высокой любви Родины. Трудно переоценить их воспитательную значимость. Ведь что значит познакомить ребенка со славной страницей нашего Отечества? Прежде всего — попытаться пробудить в его душе ощущение причастности не только к триумфу на поле Куликовом, но и почувствовать боль народа и раны его, нанесенные Руси татаро-монгольским игом. А шире — осознать себя в его многовековой истории, которая началась задолго до славного побоища и в которой нынешнему поколению пришел черед писать свою собственную страницу. Будет ли она достойна страниц уже написанных? Вот вопрос чести поколений живущих.
В связи с этим весьма ценным и своевременным (хотя вопрос этот должен стоять постоянно) представляется предложение академика Д. С. Лихачева, высказанное им на страницах «ДЛ», об издании альманаха «Рассказы русских летописей». Он считает, что дети наши нуждаются в отдельных книгах по истории. Например, таких, как «Люди и события», «Люди русской истории» или «Русская история в лицах». Идея великолепная. Хочется дополнить ее предложением о создании и самостоятельной исторической изобразительной летописи — изолетописи. В нее могли бы войти и книжные миниатюры, шедевры иконописи, и лучшие образцы скульптуры и живописи разных эпох. Изолетописи могли бы быть как тематическими, так и сводными, отражающими отдельные периоды истории или весь ее известный нам многовековой путь.
Практическим началом мог бы послужить выпуск уже готовых исторических циклов современных художников — И. Глазунова, К. Васильева, С. Харламова, уже широко известных работ П. Корина, А. Бубнова, С. Коровина, М. Авилова и других. У каждого из этих художников, талантливых и самобытных, мы видим собственный подход к трактовке одних и тех же исторических образов, что, безусловно, расширяет наше знание о той эпохе, углубляет наше проникновение в суть героических событий.
Огненно-красный фон картин И. Глазунова, посвященных Куликовской битве, создавая особую эмоциональную напряженность у зрителя, восходит до символа неисчислимых бед и разорений, принесенных русскому народу Золотой Ордой. Отблеск этих пожарищ на лицах Дмитрия Донского, Сергия Радонежского, Пересвета вызывает у нас торжественно-тревожное предощущение великого побоища, грядущей за ним победы. В глазах русских вождей читаются их судьбы, судьбы Руси, в которой каждый из них сыграл свою выдающуюся роль.
И. Глазунов — мастер психологического портрета. Его Мамай, написанный в тех же багровых тонах, — человек обреченный, увидевший вдруг всю глубину своего падения.
К. Васильев более сдержан в красках. Его былинные герои показаны в движении, они неустанно творят добро для простого люда, сражаются с врагами земли Русской. Безвременно ушедший из жизни, художник оставил нам замечательные циклы на исторические темы.
Художник-график С. Харламов в прошлом году завершил серию линогравюр «Куликовская битва». Начинается она листом «Плач» (на тему «Повести о разорении Рязани Батыем» — плач Ингваря Ингоревича). «Видя князь Ингварь Ингоревич великую конечную погибель... и жалостно возкричаша, яко труба рати глас подавающе, яко сладкий орган вещающи...» Рядом другой лист — «Смерть пахаря», ратая. Погибель и разорение. И кажется, нет силы, способной поднять народ на священную борьбу. Но вот еще гравюра. Здесь звучат другие ноты — надежды и оптимизма. В портретной галерее художника — твердый и мужественный князь Дмитрий, одухотворенный высокой нравственной идеей, мудрый государственный деятель — Сергий Радонежский, храбрый инок, первый в битве принявший на себя удар копия, первый сразивший богатыря-неприятеля...
Произведения всех трех современных мастеров, уже принятых широкой общественностью и одобренных критикой, могут рассказать о важнейших моментах нашей истории. Могут они быть и великолепными книжными иллюстрациями, поскольку их создатели в той или иной степени опирались на письменные источники.
Молодому поколению необходимо знать историю своего Отечества, важнейшие ее вехи, а тем паче те, которые связаны с борьбой наших предков за независимость, за сохранение и возрождение национальной культуры. В этом — залог успехов будущих. Как справедливо говорил М. Горький, «не знать — это равносильно: не развиваться, не двигаться». А у нынешней юности впереди — грандиознейшие задачи.