П. Татауров "Память поля Куликова", "Детская литература", №9, 1980 г.

Типология текста: Статьи

600 лет тому назад русские дружины под руководством Дмитрия Донского на Куликовом поле нанесли сокрушительное поражение иноземным захватчикам.

Эта битва ознаменовала коренной перелом в длительной борьбе русского народа за свою независимость. Понадобится еще сто лет, чтобы сбросить окончательно тяжелое ярмо чужеземного ига, терзавшего душу и тело Руси более двух веков, но Куликовская битва вновь показала, что русский народ, грудью своей заслонивший Европу от ужасного нашествия, был, есть и остался великим народом. Пройдут века, но славный подвиг простых русских людей, в неиссякаемом порыве патриотизма сплотившихся в борьбе за свободу Отчизны в тяжелую годину, будет передаваться из уст в уста, будет не раз описан в книгах, будет жить в сердцах потомков, которым еще многократно предстоит отстаивать свою свободу. И благородный пример предков будет согревать их душу, звать к борьбе, укреплять их твердость и уверенность в победе. Велико значение Куликовской битвы и в дальнейшем развитии русской культуры: укрепив в русском народе чувство национального самосознания, она стала источником вдохновения для создания новых литературных произведений, сказаний, легенд. Интерес к истории всегда свидетельствовал о духовной зрелости парода. И не случайно такой большой интерес вызывают сегодня книги, кинофильмы, ' спектакли, картины, где воскрешаются героические страницы прошлого.

Но особое значение имеют произведения искусства на историческую тему для формирования нравственного облика подрастающего поколения. Они в немалой степени помогают воспитать в наших детях чувство патриотизма, верность долгу, помогают ощутить себя частицей громадной силы, призывают помнить родство свое, заставляют подумать о той цене, которой оплачено их настоящее.

Именно поэтому в предлагаемых вниманию читателей статьях номера уделено такое внимание исторической книге для детей. Некоторые из этих материалов посвящены непосредственно Куликовской битве, другие — событиям менее далеким, но большинство из них объединяет стремление рассказать о том, какую важную роль играет и должна играть историческая книга в становлении характера будущего строителя коммунизма.

 

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

Наш путь — стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

А. Блок

Согласно летописям, в 1236 году ордынцы перешли реку Яик (ныне — Урал) и овладе­ли Волжско-Камской Болгарией. Путь на Москву был открыт. Взяв ее, кочевники по­корили и Киев. Русские города и веси попа­ли в зависимость, данниками стали их жи­тели. Героическая борьба славян, однако, ослабила натиск золотоордынцев, волна которых, прокатившись по Галиции, Волы­ни, Польше, Моравии и Венгрии, от стен Ве­ны отхлынула вспять.

Великий Пушкин писал: «России опреде­лено было высокое предназначение... ее необозримые равнины поглотили силу мон­голов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оста­вить у себя в тылу порабощенную Русь и воз­вратились на степи своего Востока. Обра­зующееся просвещение было спасено растер­занной и издыхающей Россией».

Западная Европа была спасена. Руси же предстояло одной бороться с кочевниками два с половиной столетия. Иго, по словам К. Маркса, «не только давило, оно оскорбля­ло и иссушало душу народа». Все духовные силы русичей были отданы борьбе за неза­висимость. Горькие песни слагал народ в ту пору. Одна из них про баскака (сборщика дани) дошла и до наших дней. С князя он «брал по сту рублев»,

С бояр — по пятидесяти,

С крестьян — по пяти рублев,

У кого денег нет —

У того дитя возьмет,

У кого детей нет —

У того жену возьмет,

У кого жены нет —

Того самого головой возьмет.

Нашествие Орды не только затормозило экономическое и культурное развитие рус­ских земель, но и отбросило их на несколь­ко сот лет назад. Кочевники дотла выжигали города, вырезали население, угоняли в раб­ство ремесленников. Безвозвратно гибли па­мятники национальной, культуры, оскверня­лись символы славянского духа, его святыни.

Но Русь не покорилась. Распри в Орде, возвышение Москвы среди других русских княжеств подали надежду на скорое осво­бождение. Именно этим можно объяснить небывалую притягательность будущей сто­лицы, куда со всех сторон стекаются люди, ища защиты и покровительства. Многим из них, уже как ратникам, еще предстоит выступить на поле брани. Приходят и целые воинские отряды из земель, доселе мало связанных с Москвою. Прибывали воины да­же из тогдашнего Литовского княжества. Одним словом, Москва собирала Русь в боевые полки, готовила ее славу, величие, будущность.

За два года до битвы на Куликовом поле русские воины, «поостриша сердца своя му­жеством», встретили у рязанской реки Вожи один из отрядов, посланных Мамаем к Москве. Объединенные войска князей Дмит­рия Ивановича и Данилы Пронского нанесли страшное поражение захватчикам. Ордынцы бежали, их мурза (предводитель) Бегич был убит. Мамай не ожидал такого исхода и, будучи не в силах собрать воинство для решительного ответа, ограничился тем, что жестоко разорил рязанскую землю.

Победа эта вселила уверенность в сердца русских. Одновременно она приблизила более крупное столкновение с Ордой, желав­шей не только восстановить свой военный и политический престиж, но и сохранить вла­дения на Западе.

Между тем консолидация сил вокруг Мос­ковского княжества выливалась в обще­русское движение за освобождение от тяж­кого иноземного ига. Фигура москов­ского князя в этот ответственный историче­ский момент становилась крайне значитель­ной. И каким бы ни был молодой князь Дмитрий Иванович решительным и храб­рым, он не мог, как писал историк М. Коялович, «выступать в этой великой драме один и черпать силы и решения только в самом себе». Он неизбежно должен был осо­знавать себя выразителем общерусской народной силы и искать опоры в широких слоях населения. Кстати, эту существенную черту роли московского князя подметили все составители сказаний о Мамаевом побои­ще. Значительно позже, в трудах классиков марксизма-ленинизма, мы найдем теорети­ческое объяснение роли личности, ее зна­чения в кульминационных моментах истории, которое войдет в теоретический арсенал на­шей партии.

В связи с этим хочется обратиться к еще одной личности, роль которой в возвышении Москвы оценена пока недостаточно. Речь идет о Сергии Радонежском. Видимо, есть какой-то знак в том, что родители его пе­ребираются из ростовских земель в москов­ские. Сергий же основывает подле Москвы монастырь — великую нравственную опору княжеской власти, готовящегося к сражению народа. Великий «русский отшельник» в трудные для Руси минуты вышел из своего уединения, затворничества, чтобы укрепить дух князя и всего русского воинства. Во всем величии беззаветной любви к Родине, он олицетворял собой ту нравственную силу, которая в критический момент превозмогла силу материальную. Неслучайно составители сказаний о Мамаевом побоище, историки подметили «высшее возбуждение нравствен­ной русской силы», «великое религиозное одушевление», «великое напряжение рус­ского ума» в ходе Куликовской битвы. Из тех же источников мы узнаем не только о патриотическом воодушевлении Дмитрия, о грамоте, полученной им от преподобного Сергия, ободрявшей князя и его войско, об иноках Пересвете и Ослябе, отправленных Сергием на битву, но даже о гадании на Куликовом поле, предсказавшем исход.

Авторитет Сергия Радонежского был на­столько велик, что в отсутствии митрополи­та и князя, ушедшего к Дону, он фактиче­ски один остается беречь московскую землю.

Тем временем после некоторого колеба­ния русские дружины переходили Дон, дабы отрезать себе путь к отступлению. 8 сен­тября 1380 года, воспользовавшись обиль­ным туманом, Дмитрий делает сильный так­тический ход: устраивает в лесу засаду, решившую исход битвы. Возглавляли этот полк самые опытные и храбрые вожди — Двоюродный брат Дмитрия князь Владимир Андреевич Серпуховской и московский вое­вода Дмитрий Боброк-Волынц.

Сама битва, ее результат довольно под­робно описаны в отечественной литературе, и мы не будем повторять их еще раз. Обра­тимся лишь к «Истории России» С. М. Со­ловьева, в которой отмечено, что в небыва­лой дотоле на Руси сечи «кровь лилась, как вода, на пространстве десяти верст, лошади не могли ступать по трупам, ратники гибли под конскими копытами, задыхались от тес­ноты». И уже пешая русская рать «лежала, как скошенное сено,и татары начали одоле­вать», когда мудрый Боброк дал команду: «Час прииде, братья!»

И час победы пробил. Трудно далась она. «Страшно и горестно, братья, было смотреть: лежат трупы христианские как сенные стога у Дона великого на берегу, а Дон-река три дни кровью текла». Как сообщают летописи, только один из десяти воинов Дмитрия Дон­ского вернулся домой.

Историк В. О. Ключевский пишет, что «Московское государство родилось на Ку­ликовом поле». И это так, поскольку победа стала результатом напряжения всего рус­ского народа, объединенного под руководст­вом Москвы. Начиналась новая история Ру­си, утверждалось ее национальное, госу­дарственное, культурное достоинство.

«О, светло светлая и украсно украше­на, земля Руськая!»

«Слово о погибели Русской земли»

Окончательно сбросив татаро-монгольское иго и завершив объединение русских земель к концу XV века, Московское княжество превращается в сильное независимое госу­дарство, где в XVI веке правит уже царь «всея Руси». Становление общерусского государства сопровождается возрождением культурным. Собирались и объединялись в монументальные своды все сокровища рус­ского литературного творчества. Под ру­ководством митрополита Макария созда­ется 12-томный свод житийной литературы — «Минеи-Четьи» (XVI век). Известны также летописные своды — Воскресенский, Никоновский, «Степенная книга», содержащие воинские повести. Развивается и новая ли­тература, появляются неизвестные древне­русской словесности жанры.

К концу XIV — началу XV веков Русь испытала второе влияние византийской культуры, предложившей новые идеи, темы, литературный стиль, в чем историки не без основания усматривают «отражение веяний общеевропейского Предвозрождения». Воз­никает жанр витиеватых и пышных «похвал», посвященных князьям-полководцам, славян­ским святым, помогавшим русским на ратном _ поле. Так, до нас дошло слово «О житии и преставлении великого князя Дмитрия Ива­новича, царя руськаго», жития Стефана- Пермского и Сергия Радонежского, состав­ленные Епифанием Премудрым, крупнейшим писателем русского Предвозрождения, и другие.

Наблюдается повышенный интерес к до­монгольской культуре Руси. «В области ле­тописания Тверь, Москва, Нижний Новгород и Ростов претендуют на продолжение тра­диций киевского летописания: в начало их летописей кладется киевская «Повесть вре­менных лет», враги отождествляются в летописи с половцами, призывы киевской ле­тописи к объединению Руси и борьбе со степью воспринимаются как призывы к борь­бе с иноземным игом («Повесть об Едигее», 1404). В подражание «Слову о полку Игореве» и как своеобразный ответ на него созда­ется «Задонщина» (Д. С. Лихачев. «Разви­тие русской литературы X — XVII веков». Л., 1973, с. 116).

Если продолжать эту линию литературной традиции, то, как считает наш современ­ник — писатель-историк Е. И. Осетров, лишь в XIX веке мы найдем подобную пере­кличку произведений. Это лермонтовское «Бородино» и толстовская «Война и мир».

«Задонщина» создавалась, видимо, где-то сразу после знаменательной битвы. За­тем она была переписана в Кирилло-Бело­зерском монастыре Ефросинием со значи­тельными сокращениями и переработкой. Считается, что запись была сделана в связи с приближающимся столетием событий на Куликовом поле.

Объединение русского былинного эпоса в единый киевский цикл, как считают неко­торые исследователи, произошло до середи­ны XV века. Действительно, здесь мы нахо­дим сюжеты из домонгольского периода (например, о Добрыне, содержащиеся в «Повести временных лет»). Однако сосед­ство с ними сказаний рязанских, тверских, муромских и ростовских говорит за то, что это объединение могло произойти лишь со становлением единого общерусского госу­дарства.

«...Объединение местных областных ска­заний в единый киевский цикл вокруг князя Владимира совершилось в былинах на почве того же культа Киева и его князя Владими­ра, который заставляет москвичей на рубеже XIV и XV веков восстанавливать домонголь­ские здания, реставрировать домонгольскую живопись, подновлять и давать новые ре­дакции произведениям Киевской Руси, воз­водить генеалогию московских князей к «ста­рому Владимиру» и т. д.

Эпические произведения идеализировали события и героев, которые были дороги для народного самосознания. Князь Владимир стал представителем всего русского парода; он борется и с эрагами, которые заслонили в сознании русских более ранних врагов Ру­си» (Д. С. Лихачев. Там же, с. 118).

Но не только летописцы обращались к вре­менам домонгольской независимости. Зод­чие продолжают «традиции Владимира-За­лесского», восстанавливают древние соборы. Андрей Рублев и Даниил Черный работают над древними росписями Успенского собора во Владимире.

Вообще же зодчество и живопись того времени были более оригинальными, нежели подражательная московская литература. В качестве довода достаточно привести руб­левскую «Троицу» — шедевр всех времен и народов, написанную, как известно, в похва­лу Сергию Радонежскому, произведения Феофана Грека, Дионисия.

Таким образом связывались разорванные игом концы культурной традиции. Эпоха Предвозрождения (XIV — XV века) открыва­ла путь эпохе второго монументализма (XVI век) и переходу к литературе «типа но­вого времени» (XVII век).

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

Ф. Тютчев.

Шесть веков прошло. Чем же для нас, со­временников, дорого то событие? Почему мы вновь и вновь обращаемся с сыновней благодарностью к нашим далеким пращурам, полегшим между Непрядвой и Доном?

Да потому, что это наша история, прош­лое, корни, без которых не бывает настоя­щего, и тем более — будущего. Это понимали многие безымянные летописцы, когда в тем­ных кельях записывали и переписывали те памятные события, дабы опыт духовный и нравственный обогатил последующие поко­ления. Именно поэтому, глядя на эти пись­менные памятники, мы видим в них ценность не только историческую, библиографическую. но и неисчерпаемый источник нравственною опыта, кладезь народной мудрости, пример высокой любви Родины. Трудно переоценить их воспитательную значимость. Ведь что зна­чит познакомить ребенка со славной страни­цей нашего Отечества? Прежде всего — по­пытаться пробудить в его душе ощущение причастности не только к триумфу на поле Куликовом, но и почувствовать боль народа и раны его, нанесенные Руси татаро-монголь­ским игом. А шире — осознать себя в его многовековой истории, которая началась за­долго до славного побоища и в которой ны­нешнему поколению пришел черед писать свою собственную страницу. Будет ли она достойна страниц уже написанных? Вот во­прос чести поколений живущих.

В связи с этим весьма ценным и своевре­менным (хотя вопрос этот должен стоять по­стоянно) представляется предложение ака­демика Д. С. Лихачева, высказанное им на страницах «ДЛ», об издании альманаха «Рассказы русских летописей». Он считает, что дети наши нуждаются в отдельных кни­гах по истории. Например, таких, как «Лю­ди и события», «Люди русской истории» или «Русская история в лицах». Идея великолеп­ная. Хочется дополнить ее предложением о создании и самостоятельной исторической изобразительной летописи — изолетописи. В нее могли бы войти и книжные миниатю­ры, шедевры иконописи, и лучшие образцы скульптуры и живописи разных эпох. Изо­летописи могли бы быть как тематическими, так и сводными, отражающими отдельные пе­риоды истории или весь ее известный нам многовековой путь.

Практическим началом мог бы послужить выпуск уже готовых исторических циклов со­временных художников — И. Глазунова, К. Васильева, С. Харламова, уже широко известных работ П. Корина, А. Бубнова, С. Коровина, М. Авилова и других. У каждо­го из этих художников, талантливых и само­бытных, мы видим собственный подход к трактовке одних и тех же исторических об­разов, что, безусловно, расширяет наше зна­ние о той эпохе, углубляет наше проникно­вение в суть героических событий.

Огненно-красный фон картин И. Глазуно­ва, посвященных Куликовской битве, созда­вая особую эмоциональную напряженность у зрителя, восходит до символа неисчислимых бед и разорений, принесенных русскому на­роду Золотой Ордой. Отблеск этих пожарищ на лицах Дмитрия Донского, Сергия Радо­нежского, Пересвета вызывает у нас тор­жественно-тревожное предощущение вели­кого побоища, грядущей за ним победы. В глазах русских вождей читаются их судь­бы, судьбы Руси, в которой каждый из них сыграл свою выдающуюся роль.

И. Глазунов — мастер психологического портрета. Его Мамай, написанный в тех же багровых тонах, — человек обреченный, уви­девший вдруг всю глубину своего падения.

К. Васильев более сдержан в красках. Его былинные герои показаны в движении, они неустанно творят добро для простого люда, сражаются с врагами земли Русской. Без­временно ушедший из жизни, художник оста­вил нам замечательные циклы на историче­ские темы.

Художник-график С. Харламов в прошлом году завершил серию линогравюр «Куликов­ская битва». Начинается она листом «Плач» (на тему «Повести о разорении Рязани Ба­тыем» — плач Ингваря Ингоревича). «Видя князь Ингварь Ингоревич великую конечную погибель... и жалостно возкричаша, яко тру­ба рати глас подавающе, яко сладкий орган вещающи...» Рядом другой лист — «Смерть пахаря», ратая. Погибель и разорение. И ка­жется, нет силы, способной поднять народ на священную борьбу. Но вот еще гравюра. Здесь звучат другие ноты — надежды и оп­тимизма. В портретной галерее художника — твердый и мужественный князь Дмитрий, одухотворенный высокой нравственной идеей, мудрый государственный деятель — Сергий Радонежский, храбрый инок, первый в битве принявший на себя удар копия, пер­вый сразивший богатыря-неприятеля...

Произведения всех трех современных ма­стеров, уже принятых широкой обществен­ностью и одобренных критикой, могут рас­сказать о важнейших моментах нашей исто­рии. Могут они быть и великолепными книж­ными иллюстрациями, поскольку их созда­тели в той или иной степени опирались на письменные источники.

Молодому поколению необходимо знать историю своего Отечества, важнейшие ее ве­хи, а тем паче те, которые связаны с борь­бой наших предков за независимость, за со­хранение и возрождение национальной куль­туры. В этом — залог успехов будущих. Как справедливо говорил М. Горький, «не знать — это равносильно: не развиваться, не двигаться». А у нынешней юности впере­ди — грандиознейшие задачи.

Скачать документ в формате PDF